Высота 152.6

«Ну, пошла!» - стегнул вожжой усталого коня молодой сапер Толя Остюхин. В осенних сумерках было плохо видно. Четыре оставшихся орудия генерала Авакумова тащили на высотку пять с половиной коней. Шестой был ранен осколком, после подъема, видимо, должен был сдохнуть, но сейчас его хоть и половиная лошадиная  сила была ох как нужна. Поэтому боец то уговаривая, то ругаясь и стегая вожжой, пытался подбодрить умирающую скотину.
- Почто бъешь животину? Тебя бы самого так! – раздался из темноты грубоватый голос- На, Колоколов, ящик, тащи тушенку дальше сам, а я животине подсоблю! Ну и ты, Ирод, тоже давай, впрягайся! – обратился Полтарацкий уже к молодому саперу.
-Ух, ты! Откуда харч? – не обиделся боец, налегая на уздечку справа от усталой лошади.
-Да вот, пехота расщедрилась! Пришлось 5 кг тола отдать. Далеко еще тащить-то?
-Да нет! Метров двести еще. Тут раньше, еще в мирное время на высотке минометчики стояли, а блиндажи у них – прелесть! По крайней мере остаток ночи проведем как короли!
    Но спокойно поспать им было не суждено. На рассвете их разбудил самолет противника, даже не сколько сам самолет, сколько грохот счетверенного «Максима», установленного на геодезической вышке на самой верхушке высоты. Там расположились ребята из МПВО – отгонять финские самолеты.
-Ну вот! Опять началось! – оторвал голову от земли Колоколов – Хоть бы убили быстрее, поспать можно будет вволю!
-Тепун тебе на язык! – одернул его Полтарацкий - Кто воевать-то тогда будет? Подъем всем, сонное царство!
    Саперы устало понимались с земляного пола, устланного еловыми ветками, и с опаской выбирались на свежий воздух. Высоту заминировать как следует так и не удалось. В основании холма расположили только около 3-х десятков «растяжек», но все понимали, что для финской егерьской разведки это – тьфу, семечки. Пришлось оставить бдеть усиленное боевое охранение на подступах к позициям. Те рассказывают, что слышали какое-то шевеление в ночном лесу,  похоже, финская разведка уже разнюхала их позиции.

    На одиннадцать была назначена артподготовка. Одно орудие и 2 миномета остались на шоссе – бить прямой наводкой, остальные 4 пушки были здесь, на высоте. Хорошо, что протянули 2 телефонных провода для корректировки огня, ночью один из кабелей был перекушен. Саперам пришлось выполнять несвойственную им задачу – охрана артиллерии и артиллеристов, а самое главное – вышку. Ребята ворчали, у всей роты был только один «Дегтярь», один «ППШ» и 2 самозарядные винтовки «Токарева». У остальных были винтовки «Мосина» с крайне низкой скорострельностью, да и то не у всех. Гранат, правда, было аж по 3 штуки на каждого и еще ящик у ребят из МПВО (Местная противовоздушная оборона). Вокруг всей высоты еще раньше местным населением были отрыты окопы, защищавшие блиндажи – огромные ямы перекрытые двойным бревенчатым накатом и засыпанные сверху грунтом. Окопы были плохонькие в полу-профиль (поясные) да и шли не сплошной линией, а в шахматном порядке, перекрывая сектора стрельбы друг друга.
    Саперам пришлось расположиться почти на передовой. Их было, скажем так, не густо для защиты такого здоровенного холма. Всю Аввакумовскую пехоту увели еще утром для обороны шоссе.
-Если финны прочухают про батарею – нам позиции не удержать. – сказал посерьезневший Колокольцев.
- Да, уж! Нам бы хоть пару пулеметов этих с вышки, а то энтих из МПВО егеря снимут даже без снайперки! – добавил подошедший Миша Буренин.
- Вот ваша задача, болоболы, чтобы егеря к вышке не приблизились. – сказал Полтарацкий -  Держать вышку надо во что бы то ни стало! Если телефонные кабеля корректировщика прережут, артиллерия что, в слепую стрелять будет? С этой вышки переезд как на ладони, особенно в бинокль. Вышка эта – самая что ни на есть важнейшая часть высоты – ее защищать надо особо. Эх вы, деревня! Соображать надо!
     Только Полтарацкий закончил свою проповедь, как по цепи пронеслась команда «к бою!», и тут же жахнула одна из пушек. Пушка стреляла еще пару раз, пристреливаясь с интервалом  минуты в две. В промежутке между выстрелами артиллеристы спешно уточняли координаты попаданий по телефону и подкручивали прицел, а потом началось.
Грохотало около часа, некоторые даже успели поспать под эту нашу веселую кононаду. Но почти сразу после того, как снаряды подошли к концу, где-то очень далеко началась пальба из наших «трехлинеек», и донеслось слитное далекое «Ура!». В окопах началось оживление. «Наши! Наши наступают!» - неслось со всех сторон – «Они вроде вдоль шоссе наступают, от нас далековато!» - крикнули с вышки.
Минут через 20  пальбу и взрывы гранат стали прекрывать хлопки минометных разрывов. Пулемет дал длинную предлинную очередь. Еще через 5 минут уже на высоте в районе наших позиций взорвались первые 5 мин. Сразу же стали стрелять дозорные из окопов боевого охранения – самые близкие к противнику – у подножия высоты. Началась атака на высоту. Особенно интенсивно финны наседали на западный скат силами до батальона. После очередного разрыва рядом с Колокольцевым заорал раненный. Затем взрывы мин и вопли раненных смешались с частой пальбой и треском финских автоматов «Суоми». После того, как на западном скате стали рваться гранаты, Полтарацкий сказал Колокольцеву и еще семерым бойцам бежать на подмогу: «Там, Миша, ребята уже в рукопашную щас пойдут, а к вышке финнов подпускать ну никак нельзя, возьми «Дегтярь», подсобите там!»
Это и спасло  ситуацию, после того как Колокольцев еще издали почти не прицельно высадил в противника два диска, финны откатились.
 -Ну, что там? – спросил у Михаила Полтарацкий, когда Колокольцев устало опустил на дно окопа ручной пулемет «Дегтярева».
- Человек 20 наших убили, раненных около 10, пришлось отрядить подводу, чтоб в госпиталь отвезли. Глядишь, может обратно снарядов привезут. Пятерых перевязали, остались на позиции, говорят, что «мстить будем». – И Николай закурил самокрутку.
Полтарацкий слушал молча, поглядывая на территорию противника. Что его спасло – неизвестно, но он, вдруг резко сел на дно окопа, а по брустверу ударила прицельная очередь из пулемета. Из пятерых убитых заорал только один раненный, который скоро потерял сознание от болевого шока.
- С каких это пор у них снайперов за пулеметный расчет ставить стали?  - матерясь сквозь зубы, констатировал Полтарацкий.
- Быть может у них на пулеметы оптические прицелы стали ставить? – добавил Колокольцев, вытряхая землю из-за пазухи.
- Ребят всех похороним! Узнай! Как там у ребят с западного ската! Живо! – командовал Полтарацкий после минометного обстрела финнов.
Корлокольцев схватил свой верный «Дегтярь» и в одиночестве побежал выполнять приказ неофициального командира. Он почти успел до атаки противника. В этот раз атаку финнов помогли отбить ребята из МПВО с вышки. Самолеты финские не показывались, и они переключили свой огонь на наземные цели. Счетверенный «Максим» - страшное психологическое оружие, плотность огня по тем меркам огромная, пули свистят, поэтому финны, берегущие каждого солдата, в этот раз быстро отступили.
    Начался нудный вялотекущий минометный обстрел высоты.  Пару раз пролетала финская авиация, но ребята из МПВО не дремали, поэтому близко к высоте самолеты не приближались. Основной бой шел где-то недалеко с подножием высоты. Чья там брала -  было сначала неясно, но со временем хлопки «трехлинеек» все чаще перекрывал треск автоматов «суоми» и стук финских станковых пулеметов. Взрывов гранат было почти не слышно – стало очевидно, что где-то за конторой асинизаторов, метрах в четырехстах от шоссе атака захлебнулась. Обходной маневр наших не удался…
Орудия наши на высоте были замаскированы в заранее вырытых глубоких окопах, изредка постреливали в сторону шоссе. Был приказ строжайше экономить снаряды, поэтому эффект от артиллерии был чисто психологический…Полтарацкий сползал на позиции и, выяснив всю ситуацию, угрюмо курил в кулак на дне окопа.
-Что приуныл, командир? – обратился к нему неунывающий Колокольцев.
- Патронов нема! Твои консервы, как не экономили, растаяли, как дым! Жрать ребятам нечего. Валятся от усталости – спят на ходу. Нам без подмоги не продержаться! Ночью точно всех финны перережут сонных!...
Слова Полтарацкого были пророческими. На западном скате часовые то ли заснули, то ли их перебили втихую, но когда началась атака, наши отреагировать просто не успели. Финны подобрались на гранатный бросок. На этом скате, в отличие от остальных, (где все деревья были вырублены местными жителями на дрова) наросло много листвы – было влажно. Финны – «мостаки» были выбирать такие места  для атак…Среагировать не успели, как начали рваться гранаты, и в окопах закипела рукопашная. На этот скат опять побежал народ из соседних окопов, но в этом –то и была ошибка оборонявшихся. Основной удар финнов был сосредоточен в южном направлении. На южных окопах саперы дрогнули и…побежали. Это тоже было ошибкой, потому что меткие пули финских егерей настигали их, и они падали, сжимая мертвеющими пальцами карельскую землю, запоздало досадуя на свою слабость, ибо, находясь в окопе, они тоже бы погибли, но могли забрать с собой одного или двух врагов, дорого продав свою жизнь…
Ребята из МПВО замолчали в самом начале атаки, видимо их постреляли финские снайперы. Артиллеристы успели подорвать только два орудия и тоже были сражены финскими пулями… Высоту взяли, раненных, чтоб не мучились, достреливали на месте, да и они сами были не против, осознавая, что лечить их никто не будет, а медленно умирать одному в ночном лесу, несколько часов корчась от боли…Существовал же в средние века «кинжал милосердия»…
Высоту взяли. Был вечер 29 сентября 1941года…
-Нас расстреляют, Колокольцев! – не глядя, обреченно произнес Полтарацкий, когда они с остатками саперов устало курили  у подножия восточного ската высоты 152.6- Два орудия и счетверенный пулемет оставить противнику – это расстел. Как не хочется погибать от своей пули! – Полтарацки выплюнул окурок и закрыл лицо руками.
-Да брось отчаиваться, командир! Щас сгоняю за подкреплением, отобъем мы эту высотку! – пытался утешить его Колоколов.
-Метрвые сраму не имут, Коля! А вот что мы сделали, Коля, - это позор. И позор можно смыть только кровью, нашей кровью! – обреченно глядя перед собой, тихо, будто самому себе, произнес Полтарацкий – Мы предали наших! Тех, кто без поддержки артиллерии сейчас атакует шоссе…Выхода нет, Коля! Ребята! – возвысив голос, обратился он к оставшимся в живых, - Надо контратаковать! Выхода нет! Нас расстреляют свои же! – в ответ ему никто не сказал ни слова, все понимали, что Поларацкий прав.
- Коля, сходи за подкреплением! Если тебя не расстреляют, расскажи им, что мы готовы умереть, но  вернуть высоту! Скажим им, Коля!...- Уже тише из последних сил произнес Полтарацкий и повалился на землю. Только теперь Колокольцев рассмотрел тоненькую струйку крови, текущую из под каски Полтарацкого…
До штаба Авакумова Колоколов добрался только через полтора часа. Да и как такового штаба почти не существовало. Ординарец, он же связист не смог сказать о местонахождении боевого генерала ничего вразумительного. Пришлось бегать по позициям,  уже к вечеру он нашел генерала, но от этого ему легче не стало…Его чуть не расстреляли. После его доклада сам Авакумов молча достал из кабуры «ТТ» и направил на Колоколова. Колоколов напрягся,… но взгляда не отвел, ему уже было все равно. Минута длилась вечность. Авакумов сопел, жвалки двигались, Николай даже слышал скрип зубов. «Ты понимаешь, шкура, что из-за вас мы теперь и дня не продержимся! Ты понимаешь, что еще не все гражданские и раненные эвакуировались!» - заорал генерал. Николай молча смотрел прямо в глаза Авакумова, отвечать было нечего, он понимал, что сейчас слова уже лишни. «Ладно, иди! – уже мягче сказал генерал, и устало опустился на табурет. А потом, вдруг, вскочил и подойдя к Николаю вплотную с металлом в голосе произнес: «Пойдете в контратаку, высоту возьмете назад! Дам вам курсантов и танк! Чтоб сегодня, …нет завтра утром – высоту отбили! Понял, сынок! Надо! Надо взять!» – как-то даже умоляюще в конце, закончил Авакумов и, опустившись на табурет, отвернувшись в сторону застыл, уставившись в угол блиндажа. « А не расстрелял я тебя потому, что ты не оправдывался, ты не боишься смерти, а такие мне очень нужны! России нужны! Все, иди!» Коля не помнил, как вышел из штабного блиндажа, как на броне танка добрался до своих…
Курсанты погранцов НКВД были вооружены получше чем саперы, почти у каждого была  самозарядная «Токарева» и по паре гранат. Для атаки им пожертвовали 2 «Дегтяря». Ребята, видать, отчаянные. Половина легкораненых, в грязных бинтах. Только вышли из боя – сажи и копоть на лицах. Многие – почти мальчишки. На штурм высоты пошли зло, без «ура», матерясь сквозь зубы. Лупили из своих «самозарядок», не жалея боекомплекта. Финны не выдержали первый внезапный натиск, дрогнули, откатились почти к самой высоте. Очень помог танк, больше морально. Стрелять из пушки он не мог – повредило авиобомбой ствол, зато пулемет стрелял без устали…Остатки саперов и несколько десятков курсантов метнули гранаты и поднялись «в рукопашную»…
На них обрушился шквал огня сверху, финны успели провернуть счетверенный пулемет против наступавших. Вскоре задымил танк от прямого попадания снаряда – 2 оставшихся орудия  финны успели достать из окопов и развернуть в сторону нападавших…атак захлебнулась, назад почти никто не вернулся…
Атаку ночью повторили, руководил ей уже лично генерал Аввакумов, но безуспешно. Финны, видимо, поняли стратегическую роль высоты 152.6, поэтому подвели подкрепления и держались стойко…
Саперов и курсантов-пограничников покидали в артиллерийские воронки и зарыли сами финны – это на рассвете видела наша разведка, о чем составила рапорт…Своих убитых финны обычно увозили в Финляндию.
Только в 60-х годах наши военные тайком выкопали несколько безвестных могил и перезахоронили павших в братских могилах на петрозаводском воинском мемориале на кладбище «Пески». Часть курсантов удалось тогда вытащить из боя, и они нашли свое место упокоения на «Зарецком кладбище». Остальные герои до сих пор вероятно остались охранять высоту 152.6 от людского равнодушия, которое в последнее время стало страшнее и результативнее атаки финских егерей 41-го года…