Что делать, если вы заблудились в лесу (История про Эхо)

Обнаружив себя окончательно потерявшимся в лесу, самое главное не начинать паниковать. Это вообще никому и ни в чём, кстати, не помогает. Общие рекомендации для подобных случаев сводятся к тому, чтобы оставаться на месте, где вы поняли, что не знаете, куда идти дальше и где все, чтобы вас можно было найти (то есть не уходить ещё дальше и глубже, расширяя ареал будущих поисков). Если всё же решаете уйти, оставляйте какие-нибудь следы: вытопчите полянку, вырежьте знак на дереве на видном месте, оставьте что-то из своих узнаваемых для близких вещей (что не жалко, конечно). Но прежде, чем начать движение уже в статусе потерявшегося и ищущего выход своими силами, остановитесь и обдумайте, куда и как будете идти. Тщательно выберите направление и, огибая препятствия, ориентируйтесь на большие предметы, находящийся далеко впереди, чтобы не сбиться с выбранного курса и не начать кружить (от этого точно толку будет мало).

В качестве поведенческой стратегии есть вот такая история, про того, кто не просто что-то когда-то читал, а уже использовал знания в жизни и о многом умеет вспомнить раньше, чем оно ему понадобится "прямо сейчас" ))
***

Заблудившись в лесу, эхо осмотрело стоящие отдельно хвойные деревья на предмет смоляных капель. На южной стороне их должно было быть больше. Берёз и сосен с тёмной северной корой не нашлось, поэтому оно выбрало впереди ориентир и полезло через бурелом на предполагаемый юг.
У места ночёвки эхо развело несколько маленьких костров на платформочке из камней и установило отражатель тепла. Огонь разводило из найденного под лежачими стволами, шишек и гнили высохших деревьев, к тому же кое-что у него было заранее собрано в пакет, который оно несло с собой. Красные огоньки оно заботливо прятало от ветра пеплом и землёй, приготовленными заранее. Чтоб готовить, положило параллельно два бревна на огонь и установило на них котелок. Однако сильно сожалело, что не нашлось места для печки.
Пока вода закипала, эхо выкопало ямку и накидало туда листьев, чтоб дождевая вода не впитывалась в землю. Потом обвязало пару деревьев тряпками, тоже на случай бесплатной воды.

В котелок оно побросало хорошенько выкупанных червей и невыпотрошенную мышь. Нарезало, растёрло и, подсушив у огня, кинуло туда же корневище рогоза да ещё молодых побегов. Лопухи ему не попались, поэтому их корней в меню не было. Кувшинкино корневище тоже было уже высушено, но его предполагалось ещё вымочить в проточной воде и потом заново сушить, поэтому эхо просто подсунуло его поближе к огню, чтоб ещё посушилось, и отправилось за снытью, заячьей капустой или молодилом, которое любило в печёном виде.
Листья одуванчика, лежавшие в солёной воде в отдельной чашке, как раз утратили знаменитую горечь. Их вполне можно было покрошить с иван-чайными корнями, сдобрить маслом (эх, если б оно было!) и зажевать салатик.
Отужинав, эхо завернуло остатки еды в тряпицу и положило поближе к себе, сняло верхнюю одежду и обувь, улеглось на лапник под елью и накрылось снятым.

Утро выдалось ярким, так что поспать толком не удалось, к тому же костёр догорел, стало мокро и холодно. Эхо зачерпнуло золы из сожжённых вчера листьев и отправилось к воде умываться. Жира, чтоб сделать толковое мыло, у него не было, так что пришлось полоскаться в золе. Впрочем, эхо взбодрилось, что ему, собственно, и требовалось на данный момент. На обратном пути к стоянке оно заметила помёт какого-то травоядного и подумало о клее из хвойной смолы – неизвестно, как долго ещё придётся блуждать. Самой смолы и древесного угля как раз сейчас раздобыть было бы можно, но вот с посудой возникала проблема, а эхо не было расположено сейчас ничего решать. Ему хотелось резвиться и ещё есть.
Итак, сныть, крапива да нашинкованные корни лопуха заместо картофеля – чудный получился супчик. Но, конечно, это был лишь слабый перекус, потому как уже хотелось чего-то поувесистей. И эхо решило поймать рыбу. Для этого оно выкопало ямку в пологом берегу, прорыло траншею к ней и покидало туда хлебушка, а пока никто не попался, село плести сеть.

Повесило на нижнюю часть пару грузиков, установило её в узком месте, пошлёпало выше по течению палкой. Пришлось, конечно, подмокнуть, но зато оно разжилось парой рыбок побольше и несколькими маленькими. Совсем крохотулек эхо отпустило – не дело это. Потом, чтобы никого долго не мучить, отрезало рыбам головы, удалило внутренности и жабры и, чуть подсолив и переложив листьями крапивы, завернуло в тряпочку. До следующего привала уже ничего не случится, а там решим, что дальше. Взяв всю пойманную рыбу с собой, эхо продолжило двигаться на юг.

Следующий ночлег оно приготовило заранее, не торопясь и с умом. Заранее выбрало местечко, соорудило тепловой экран, вырыло ямку и обложило камнями. Глины по пути не нашлось, так что готовить предстояло в листьях и в печке. Эхо ещё раз промыло крупную рыбу и нанизало на палочки мелкую. Из пары перьев и сухого мха, пока не село солнце, оно разожгло себе костерок с помощью линзы. А пока поджаривалась мелочь, копились угли на тушение и закипала в котелке вода, эхо отправилось добывать заболонь. Сняв в берёзы первичную мягкую кору, оно настрогало вторичной, принесло к костру и принялось варить. Когда солнце почти уже скрылось, желатиновая каша была выложена на камни у костра, а котелок, набитый крупной рыбой, отправился в печь и был закрыт сверху слоем земли. Эхо разожгло второй костёр, впереди первого, а само навалило лапника на место прежнего и улеглось на прогретое местечко. На завтрак оно с полным правом ожидало получить печёную рыбу с берёзовой кашей.

Утром, однако же, выяснилось, что каша засохла и теперь практичнее было бы использовать её в качестве муки, тем более что хлеб для закваски у эха ещё оставался, а вот ни соды, ни кислого молока, ни газированной воды ни фига не было. Впрочем, белый пепел присутствовал, но … Словом, пока был хлеб, эхо решило повременить с употреблением пепла в пищу.
Оно дошло до водоёма. Текучесть там была не особо стремительной, поэтому воду стоило профильтровать. Рыть яму на берегу значило бы ждать очень долго, да и фильтрация была бы только механическая. Поэтому эхо решило потратить вату и активированный уголь на фильтр, а потом добавило в воду марганцовку. Ни ромашки, ни чистотела, ни брусники, ни зверобоя в запасе не было, йод, хотя и был, и даже все 20 10-процентных капель на литр, но не хотелось потом его 40 минут выпаривать, ковырять берёзу, иву, дуб или бук на предмет коры тоже желания уже не было, как и ломать ёлки, сосны, пихты или тую, а потом ещё доваривать с ними кору. Короче, хотелось покороче. Тем более всё равно кипеть этой воде предстояло ещё долго.

Более менее очищенную воду теперь предстояло подогреть, чтобы в ней заработала закваска. Погода портилась, поэтому эхо решило окопаться на нынешнем месте и воспользоваться передышкой, дабы испечь себе хлеба в дорогу. Костерок разгорелся, вода нагрелась. Эхо размельчило кусочек хлеба, добавило каши из заболони и оставило у костра, а само тем временем активно укрепляло свой шалашик и запасало веток на случай неожиданных протечек, готовясь пережидать дождь. Рядом оно также наскоро соорудило навес, куда сложило дрова для обогрева и стряпания. Ко всему эхо раздобыло и принесло к себе рогульку из сухого дерева и тонкую, но прочную палочку для готовки. И вот кислый запах возвестил, что закваска готова, а сверху вдалеке громыхнуло, подул влажный ветер. Эхо докинуло в тёплую воду ещё муки, соли, влило закваску и придвинуло снова к костру. Ближайшие 5-6 часов тесто будет жить своей жизнью.

Дождь начался постепенно. Эхо спряталось в шалашик и решило вздремнуть. Однако сперва проверило ямку с камнями для будущей печи, кусок дёрна и несколько листьев лопуха. Проснулось оно в сумраке, от того, что на него стало капать. Тесто уже увеличилось в размерах, его можно было кутать в лопухи и сажать в печь, на горячие камни. Эхо вылезло под дождь, поправило крышу. Костерок уже едва тлел, но охотно взбодрился и принялся нагревать печку. Тесто было аккуратно переложено на лопухи и в них же закутано. Когда печка пришла в готовность, эхо убрало из неё огонь, положило туда будущую круглую булку, закрыло сверху дёрном и переселило костерок на него. Теперь минимум в течение часа оно будет жарить то, что не поместилось в печку, скатанное колбаской и намотанное на рогульку, прежде чем сунет тонкую палочку в печь, чтобы проверить готовность булки. К тому же с собой у него были уже промытые корневища сусака и рогоза, которые как раз надо нарезать сантиметровыми кусочками и высушить. Если б знать, что задержишься здесь на пару дней, можно было бы и с желудями заморочиться: разрезать на 4 части, 2 дня вымачивать, по 3 раза меняя воду, потом измельчать, сушить на воздухе, потом над костром… Тягомотно несколько. Поэтому эхо не подбирало жёлуди. Птичку бы какую изловить, что ли? Птички вкусные. Выпотрошишь, намочишь пёрышки, нашпигуешь хлебом – ах! А ещё можно крупой.. И тоже – в глину. Чтобы потом хлоп! И все пёрышки сами отвалились. Дождь шёл и шёл. Эхо смотрело в огонь и немного покачивалось из стороны в сторону. Ему было тепло и уютно.

(продолжение следует)

Мох, ягель и брусника